«18.3.1971. У меня психопатическая идея – проследить у Аристотеля eidos, главный термин, в самых разнообразных вариациях. У Платона такой строгой терминологии конечно нет. У него течет речь; за речами он следил. Такие замечательные речи, как в «Пире», Аристотель написать не мог.

Хотя оба они глубже всякого Гегеля и Канта. И идеальное, и реальное, и бог, и человек – это всё у них продумано до конца. Но Платон занимается системой как любитель играет на рояли: так, поиграет иногда, а выступать – не интересуется. Я сам знал одного такого: блестящий скрипач, инженер путей сообщения. С аккомпанементом, в квартете он очень редко играл – ну так, иногда… Наоборот, Гегель – это исполнитель, это сценический актер, или музыкант, для которого вся жизнь в исполнительстве. Если он выступает с категориями – так будьте добры, всё систематически проработано.

( --- )

«9.12.1973. Римские стоики пишут в тяжелом моралистическом духе.

Ангел: какое он имеет отношение к бытию? Я ведь вообще не знаю, существует он или нет. Здесь годится гуссерлевское различение, которое он предлагает в Philosophie als strenge Wissenschaft: мировоззрение есть дело жизни, а философия это только анализ сознательной, словесной предметности.

У стоиков собственно то же самое. Их lekton очень тонкая штука. – И Гераклита твоего тоже неправильно понимают. У него над текучестью Единое, иначе нечему было бы течь; поэтому сказать, что у Гераклита только одна текучесть, неправильно.

Издательские дела… Я старый воробей, которого стегали много и били много и который знает, откуда можно ждать кулачный удар. Так что верить обещаниям я верю, но скептицизм остается.

София в отношении Бога Отца супруга, в отношении Сына то, что порождено ею, а в отношении Духа – возможность воплощения в результате акта рождения, воплощения всего. Раз Сын, значит, и материнское начало в Боге есть, так считали раньше. А потом, уже в порядке боговоплощения, появляется человеческое материнское начало, Мария.

( ... )

«15.11.1984. Лосев Джимбинову: сколько лет ты имеешь дело с советскими издательствами? – Ну, лет шесть-семь. – А я шестьдесят семь, так что сиди. Ты сиди и помалкивай; ты не знаешь, что это такое. А.Ф. жалуется, что 68 авторских листов 7-го тома его «Эстетики» год бездвижно лежат в «Искусстве». Он мрачен, вспоминает историю с «Соловьевым» ^[283]. Думаю, с тайной радостью. Он достиг».

«18.10.1970. Оставив из-за моих опозданий версию, что я англичанин, А.Ф. начал подтрунивать надо мной в другом направлении: я, как тибетец, могу ходить над землей («англичане видели, как тибетцы перемещаются над землей с огромной скоростью, на милю, например. Тренировка тела») и т.д.

– Неужели вы верите в такие вещи?

Да ведь как не верить. Ученые видели, рассказывают. Культура тела. Когда человек молится, он становится легким, и когда он погружен в созерцание, он становится невесомым. В одном монастыре был старец, про которого рассказывали, что он поднимается на воздух. Молодые монахи подглядывали в щелочку и видели, что он иногда поднимается на несколько [...] над своей постелью, когда лежит на ней; повисит – и опять опускается. Объясняли это тем, что в молитвенном состоянии его тело становилось невесомым. Ведь даже в физике известно, что тело, которое движется со скоростью света, не имеет объема. Не имеет объема! Мы очень мало что знаем, только нашу землю, а ведь есть еще… (очень выразительно махнул рукой вверх).

( ... )

Весь мир театр... Взгляни на мир по иному с Oculus Rift.



«12.3.1971. ... А в энтимеме человек как бы сидит в театре, смотрит возможные случаи из жизни, в которых нет обязательности».
( ... )

«27.6.1970. «Кратил». Этимологии в этом платоновском диалоге мифологически важные, научно – нет. Какой-то восторг у Платона в этих этимологиях: взасос говорит о значении слов ^[10].

Структурализм считает себя научным. Но то, чем он занимается, это блуд. Обозначим глагол буквой Г, существительное буквой С… и всё! Шаумян среди них один толковый. Он читает курс «Логика науки», у него всё строго. Правда, в его отвлеченной логике почти ничего нет для языкознания.

Иванов в науке ничто. Вот Макаев ^[11]… Он знает. Отрежет как машина, если ошибка. Та же порядливость и в жизни. У армянского католикоса, когда он приехал для визита, спросили, как его представить. «Скажите только, что Макаев». Этого было достаточно, его сразу впустили. Макаев холостяк, и безупречно умеет держаться. Хороший языковед еще Маковский, который занимается английским. Недавно он женился второй раз…

( Что дальше... )

«1.6.1976, вторник. В прошлый четверг А.Ф. звонил мне, прося две страницы изложения De pulchritudine Николая Кузанского. Сегодня я пришел, и он забыл о назначении, второй раз подряд. Он отослал своего нового мальчика, который пришел заниматься; он лежит с радикулитом. Он меня всё-таки принял; он с трудом говорил, и когда расспрашивал меня о неоплатонизме у Николая Кузанского, то мысль его срывалась; тем заметнее обнажилось, как цепко он держался и держится основной схемы неоплатонизма: Единое, Эманация, Исхождения, Ум.

Он отдыхал на своей узкой кушетке, покрывшись легким одеялом. Боль расходится по всему телу. «Я валялся на даче на траве, вот и приобрел радикулит». От боли он как в кошмаре что-то снимал с губ, но лежал ровно и терпеливо. Аза Алибековна считает, что дело в излишке снотворного; этот излишек сказывается каждый год. А.Ф. жаловался, что не успеет до отъезда на дачу доделать работу, ему уже ясную.

… Я же не могу слушать музыку без всякого анализа, тупо слушать. Я анализирую: вот одна тема, вот другая. Так что я всё равно думаю (доктор посоветовал ему не думать).
...
1.6.1988. Некролог Аверинцева в «Литературной газете». Теплый, любящий. Лосев – явление природы, гора, всегда стоящая в глазах и теперь вот вдруг отсутствующая. Подсознательно: загораживавшая вид и свободу движения. Подсознательно: такой вот крупный.

Лосев похож на Хайдеггера и в юности – нервной напряженностью; но Лосев более угловатый, потерянный. С годами у обоих вдруг совсем непредвиденная округлость и благодушие, но у Лосева – с хитрецой, с отрешенностью».

«26.5.1973. А.Ф. несколько раз переводил Ареопагита. Но в 1930 году, жили тогда еще с Валентиной Михайловной и стариками ее родителями в их доме, вставлял куски в книгу «Диалектика мифа» уже после просмотра книги цензорами Главлита. Арестовали, Валентину Михайловну тоже, при обыске всё растащили, даже костюмы. И Дионисий Ареопагит в переводе был изъят при обыске. После освобождения пошел к Митину^[174]: вот, выпущен без судимости, полностью реабилитирован, перевод Ареопагитик не относится к политике, верните. – Да, говорит, перевод дело сложное… Придите через две недели. – Поспешите, говорю, ведь эти переводы не имеют отношения к моей личности, как бы не уничтожили. – Ладно. Прихожу через две недели. – Говорят, что не могут найти. – Как же так? – Приходите еще через неделю. Прихожу через неделю. – Представьте себе, говорят, что найти не могут.

Я был настолько энергичен, что в 30-е годы еще раз перевел. В 41-м году рукопись сгорела, когда бомба попала в дом, остались одни слипшиеся страницы, которые я просил выбросить. Видно, Богу не угодно, чтобы я переводил Алеопагита… Ему вообще не везет. «О божественных именах» не переведено. «О церковной иерархии» есть в 3-м томе «Творений св. отцов, объясняющих Божественную литургию», где и «Тайноводство» Максима Исповедника.

– Алексей Федорович, давайте сейчас переведем Дионисия^[175]?

Нет, не буду… Богу не угодно.


Заместитель директора митюха^[176]…

( ?.. )

— фраза встречается только как эпиграф к роману Булгакова «Мастер и Маргарита» и не встречается ни в одном известном русском переводе Гете.

Оказывается Булгаков сам делал перевод этого текста, используя, другие переводы, но ориентируясь прежде всего на перевод Д. С. Мережковского, приведенный в его книге «Иисус Неизвестный» (1932):

«– Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от света Солнца?
 – Конечно.
 – А если бы ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут – а на это потребовалось бы немалое время, – разве не казался бы он смешон? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?
 – Непременно убили бы». Платон, «Государство», VII книга.
( The Matrix has You... )