«22.12.1974. Интересное оглавление книги Бернштейна ^[226]: просто «Чередование», «Именные основы» – и всё.

У меня назревает книга «Проблема символа». Хочу, пока не подох, свести всё воедино, сделать сводку – и вдруг какой-то Simbolizam! Simbolizam какой-то! ^[227] Переплюнул Лосева. А Лосева трудно переплюнуть, он долго занимался этим.

В греческой литературе с символом просто срам. Там на протяжении всей истории symballo значит завещать, договариваться. Торговые обязательства все тоже symbolon. И почти только в самом конце античности, только в неоплатонизме символ начинает обозначать символ чего-то другого. Отсюда я делаю вывод: поскольку вся Греция была пронизана символизмом, самый термин был как бы не нужен, кроме как в период упадка, когда настоящий символ ушел из жизни. Тогда и почувствовалась потребность теоретизировать. Этим занималась Аза.

У тебя есть интерес к этому делу, ты облосевился, облосился за эти десять лет, так что тебя трудно заменить. Ты мне незаменим как человек, который сознательно относится, интересуется. Часто ты наперед знаешь, что мне нужно. Ты не дуб, а в отношении знания языков, английский, немецкий, французский…

( ... )

«29.9.1970. У Аристотеля вечность не то же самое, что целость и совершенство. И Гегель так думает. У него есть такое высказывание: «Есть люди, которые упиваются представлением о бесконечности, тогда как я прихожу в ужас от этой идеи». И в самом деле, бесконечность – не цельность; дошел до звезды, потом еще до звезды, а когда же мир-то в целом? Нету.

А.Ф. говорил о своей работе с аспирантами. Она отнимает очень много времени. Защита сложное дело, надо выполнить целый талмуд формальностей. Некоторые руководители не занимаются своими аспирантами, халтурят, я – нет. Я за это время своих аспирантов достаточно натаскал. Не за каждой стороной в их работе надо смотреть. Они в основном уже преподавали по три-четыре года, за фактической стороной смотреть не нужно, но в теоретической надо проверять каждое слово… Я диссертации читаю. Там всё надо смотреть. В конце концов на примитивном уровне из аспирантов получаются более или менее самостоятельные работники, могут уже писать статьи, и тогда уж руководитель не должен за ними всегда смотреть.

( ... )

«6.9.1970. Когда я пришел, А.Ф. пил кофе в помещении. Я не спросил его, как он спал; вообще я спрашивал об этом всего только раз, но часто А.А. и Оля сразу сообщают о самочувствии А.Ф.; например, прошлый раз, в пятницу, он не мог заснуть до 12-и часов дня. Сейчас А.Ф. весел, бодр. А.А. сказала, что он уже с утра стоял на протоколе. Я спросил, что это за протокол. А.Ф. объяснил: Да вот они называют эту веранду порталом. Ну, в моем представлении портал что-то другое и называть порталом мне веранду как-то неудобно, так я произношу это слово протокол ^[27]. Выхожу постоять на протоколе.

Упомянули о библиографии, которую мне дала перепечатывать А.А. в несовершенном виде; я изукрасил ее красными пометками. А.А. обеспокоилась; она такая, совершенно непосредственная, настроением своим не владеет, очень простодушная. Потом по поводу моего поступления в аспирантуру говорили о лингвистах. Я сказал, что у меня гердеровская концепция языка; да, вспомнила А.А., Гердер тоже говорил о детерминированности. Я сообщил, что Андрей Анатольевич Зализняк будет в этом семестре читать старославянский. Аза Алибековна заметила: «Старославянский язык очень богатый в смысле индоевропейских соответствий, но для его преподавания не нужно знать так много языков, как знает Зализняк. Имеются труды, в которых всё есть. Например, Крае (Krahe), Indogermanische Sprachwissenschaft. Я этой книгой пользуюсь иногда для своих лекций и знаю, что там всё есть. Или Дельбрюк, его восьмитомник, который еще с девяностых годов публикуется, но всё еще современный. Языками в наше время никого не удивишь. Над полиглотами только смеются. Долгопольский знает 120 языков. Потешаются над ним и предлагают его проэкзаменовать. С мешком книг его видели в Тбилиси. Он подходил там чокаться к А.Ф. – выпьем за правду, уже совсем пьяный. Девятнадцатый век всё сделал для нас, и теперь знать языки легко. Из лингвистов феноменальная личность слепой Щур. Со всего мира ученые шлют ему массу книг. Он много пишет, но всё туда, на Запад, а здесь почти не печатается. Конечно, никакой политики у него нет. Но как-то просветляется весь язык в его работах».

( ... )

«29.4.1971. Ницше уничтожал Винкельмана – представлял божество не только в созерцательном, но и в экстатическом виде. У Винкельмана было скульптурное, статическое понимание античности. Так конечно ее нельзя понимать. Но хаотические, экстатические элементы – в рационализме XVIII века это было приглушено, поэтому всё представлено в торжественном, молчаливом состоянии.

Обычно Аристотеля понимают только в абсолютном смысле. Он и не отрицает абсолютного бытия, но перекрывает его тонким потенциально-гипотетическим бытием. Выдвигается абсолютное у Аристотеля. Иначе и не могло быть до Маха и Авенариуса. Другой вид бытия у Аристотеля не излагался. Но позвольте – оно ведь тоже бытие, только особого рода! Потенциальное и молчащее проникнуто крикливым.

( ?.. )