«12.12.1971. Под нравственностью в античности понимали не мораль, а особое духовное состояние, любви, магического и духовного обожествления. Магия начинается тогда, когда я = не-я. Вот Эмиль Золя. У него любовь дана как небывало острое ощущение телесного мифа. В любви человек действует не как он сам, а как тело. Поэтому любовь магия. ^(8.10.1972.)

Urphänomen у Гёте то же самое, что платоновская первосубстанция.

Григорий Постников переводил Новалиса без системы.

Русский человек ведь это же каша и сумбур. Редактора всякие параграфы там, главы просто выкидывают из моей рукописи. Например, я писал «Античную мифологию в ее историческом развитии». Редактора упражнялись, ухудшили и замусорили, что-то кашеобразное получилось. Потом директор издательства еще посмотрел. Я привожу немецкого автора как положено, со страницами. Так он повыкидывал все номера страниц. Почему?! Русский сумбур. Надо, чтобы был сумбур. Иначе – буржуазный предрассудок. Ну что могло руководить таким человеком, кроме такой… страсти к хаосу?

( ... )

«3.10.1971. Я им говорю: вы же вроде бы знаете, что такое предложение. Я – не знаю. Есть 250 разных определений предложения. Какое считать правильным, согласия нет. А он, видите ли, уже знает, уже подсчитывает виды предложений, уже структуру предложения выводит! Нет, формализовать – так до конца! Прежде всего тогда надо формализовать подлежащее и сказуемое. Вы не понимаете предложения «Бык яростно спит», «девочка яростно бодается»? А я говорю, что не понимаю, чего вы тут не можете разобрать.

У них типичная ошибка petitio principii: они заранее уже решили, что считать предложением и что не считать, а потом ищут определения. Я тогда не понимаю, что такое фраза. А вот если полностью формализовать, то предложением будет механическая форма, которая относится ко всякой действительности.

( ... )

«6.9.1970. Когда я пришел, А.Ф. пил кофе в помещении. Я не спросил его, как он спал; вообще я спрашивал об этом всего только раз, но часто А.А. и Оля сразу сообщают о самочувствии А.Ф.; например, прошлый раз, в пятницу, он не мог заснуть до 12-и часов дня. Сейчас А.Ф. весел, бодр. А.А. сказала, что он уже с утра стоял на протоколе. Я спросил, что это за протокол. А.Ф. объяснил: Да вот они называют эту веранду порталом. Ну, в моем представлении портал что-то другое и называть порталом мне веранду как-то неудобно, так я произношу это слово протокол ^[27]. Выхожу постоять на протоколе.

Упомянули о библиографии, которую мне дала перепечатывать А.А. в несовершенном виде; я изукрасил ее красными пометками. А.А. обеспокоилась; она такая, совершенно непосредственная, настроением своим не владеет, очень простодушная. Потом по поводу моего поступления в аспирантуру говорили о лингвистах. Я сказал, что у меня гердеровская концепция языка; да, вспомнила А.А., Гердер тоже говорил о детерминированности. Я сообщил, что Андрей Анатольевич Зализняк будет в этом семестре читать старославянский. Аза Алибековна заметила: «Старославянский язык очень богатый в смысле индоевропейских соответствий, но для его преподавания не нужно знать так много языков, как знает Зализняк. Имеются труды, в которых всё есть. Например, Крае (Krahe), Indogermanische Sprachwissenschaft. Я этой книгой пользуюсь иногда для своих лекций и знаю, что там всё есть. Или Дельбрюк, его восьмитомник, который еще с девяностых годов публикуется, но всё еще современный. Языками в наше время никого не удивишь. Над полиглотами только смеются. Долгопольский знает 120 языков. Потешаются над ним и предлагают его проэкзаменовать. С мешком книг его видели в Тбилиси. Он подходил там чокаться к А.Ф. – выпьем за правду, уже совсем пьяный. Девятнадцатый век всё сделал для нас, и теперь знать языки легко. Из лингвистов феноменальная личность слепой Щур. Со всего мира ученые шлют ему массу книг. Он много пишет, но всё туда, на Запад, а здесь почти не печатается. Конечно, никакой политики у него нет. Но как-то просветляется весь язык в его работах».

( ... )

«9.8.1970. Говорят о случаях холеры на юге в этом году. А. Ф. вспоминает холеру 1911 года. Наш среднебуржуазный круг не болел. Болели слои ниже средних классов. Рабочие тоже, кажется, не болели, их там держали крепко на заводах. Вот крестьянство болело. Всё зависит от того, как беречься. Не есть кабачки, дыни. Работала полиция. Были плакаты на улицах. Помню плакат, как вести себя в уборной. Велась агитация за чистоту. Но предприятия не закрывали, продолжали работать. Не так, как теперь. С тех пор холеры не было. Ну, конечно, в семнадцатом — двадцать первом годах была. Тогда всё было, тиф, чума. Мои все померли от тифа. Все, никого не осталось. Неужели теперь забыли, как бороться с холерой? Тогда возьмите старые учебники, прочитайте! Ну, арбузы мы ели. Это всё-таки юг, там без арбузов нельзя. Но отец строго следил. Один раз сварили баклажанную игру, это же очень вкусно. Отец пришел, как увидел, ничего не сказал и выбросил в сад. На балконе было дело. Наш круг не болел, среднебуржуазный. Ну что, свой дом…

( ... )

    «28.5.1972. Архилох учил, умей находить ритм, rythmos, жизни; пойми, что беда и счастье чередуются. Так же и Гораций: carpe diem, kairon labe, лови момент.
      «Гомер», моя книга 1958 года, – я там подсчитываю, сколько дней длится действие гомеровских поэм. В Илиаде 50 дней, в Одиссее 41 день. Подсчитать длительность помогает закон хронологической несовместимости событий у Гомера^[148]. Времени я бесконечно касался и по Платону, и по Аристотелю, и по Плотину.
      В античности было два века лирики, два века скульптуры. Расцвет скульптуры это эпоха Поликлета. В его «Метателе диска» видно всё тело вокруг. С IV века уже начинаются ирония, юмор, гротеск; психологизм углубляется.
      Перфект bebrykhe значит, что начал скрежетать и теперь скрежещет».

— фраза встречается только как эпиграф к роману Булгакова «Мастер и Маргарита» и не встречается ни в одном известном русском переводе Гете.

Оказывается Булгаков сам делал перевод этого текста, используя, другие переводы, но ориентируясь прежде всего на перевод Д. С. Мережковского, приведенный в его книге «Иисус Неизвестный» (1932):

«– Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от света Солнца?
 – Конечно.
 – А если бы ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут – а на это потребовалось бы немалое время, – разве не казался бы он смешон? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?
 – Непременно убили бы». Платон, «Государство», VII книга.
( The Matrix has You... )

В.В. Бибихин « Алексей Федорович Лосев »

«12. 3. 1971. … В учении об идеях, если читать подряд тексты Платона, большей частью полная неразбериха. Поэт и писатель и не обязан всё расчленять, разбирать как профессор. В «Филебе», например, νοΰς ум, берется в таких разных смыслах! Он и полноценное бытие, и сам Зевс, и что угодно. Платон не хочет ничего, ни даже свою логику, логически представлять. Даже «Тимей», поздно написанный, где всё казалось бы должно упорядочиваться, содержит возвращения к прежней манере. Стиль платоновский до сих пор еще не изучен.

( Read more... )

23.1.1972. Я тебе скажу по секрету. Православное декадентство — Флоренский. Истинно верующий… Как современный неотомизм на Западе. Это у нас было неоправославное декадентство. Флоренский был священник, преподавал в Духовной академии. Но на защите его диссертации один сказал: у Вас богатейшие примечания, но у Вас вот например письмо под названием ревность, другое любовь; я ищу православных источников — а Вы цитируете Пушкина, «Я помню чудное мгновенье…» Хохот в зале. Хохот дураков! Флоренский хочет найти софийную красоту в человеческих переживаниях, кончая самыми возвышенными, аскетическими. Сартр, шпана — растеряли бытие, привыкли иметь только переживания, поэтому тошнит. Что-то увидел, чего-то не увидел, и уже сюсюкает, размазывает. Так что тут выхода нет. А насчет Флоренского не знаю, может быть это и выход. Такие вот есть и католики теперь. Во многих сборниках о них есть, с руганью конечно, но цитаты интересные.

( Read more... )